© ПАСЫНКОВ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ.
«ФЕНОМЕН РОСТОВЩИЧЕСТВА», ПУБЛИКУЕТСЯ НА ПРАВАХ РУКОПИСИ, 2005
 |
 |
История ростовщичества в Российской
Империи. Державин против Полякова.
На Руси ростовщичество считалось серьезным преступлением против
заветов Господа Бога. В древности среди русских ростовщиков почти не было,
занимались ростовщичеством в
основном пришлые люди, в эпоху расцвета культуры и мощи Киевской
Руси и оживленной торговли с Византией и Западом, в Киеве появилось большое
количество иудеев-купцов, которые очень быстро разбогатели. Киевские ростовщики
брали до 50% годовых.
Нетрудовой, паразитический
характер такого ростовщического дохода вызывал широкий протест. Так, весной
1113 в Киеве разразилось народное восстание, во время которого были разгромлены
дома евреев-ростовщиков, взимавших огромные проценты, а также занимавшихся
скупкой и перепродажей по спекулятивным ценам продуктов широкого потребления.
“Народ, истомленный финансовой политикой Святополка, взял с бою дворец
крупнейшего киевского боярина, тысяцкого Путяты Вышатича (брата Яна), и
разгромил дома евреев-ростовщиков, которые пользовались какими-то льготами
великого князя...
...Восстание, несомненно имело успех
(в этом отрывке речь идет о восстании киевлян 17 апреля 1113 года, когда устав
от непосильных поборов со стороны ростовщиков и бояр, народ взялся за оружие, -прим.
автора), так как Владимир немедленно издал новый закон - “Устав Володимерь
Всеволодича” , облегчающий положение городских низов, задолжавших ростовщикам,
и закрепощенных крестьян-закупов, попавших в долговую кабалу к боярам».
(Татищев, Василий Никитич (1686-1750.)
История Российская : [В 3 т.] Василий Татищев М.: АСТ, 2003).
Не умевший читать и
писать князь Владимир, услышав, что у Соломона сказано: "Вдаяй нищему Богу
взаим дает", велел "всякому нищему и убогому приходить на княжий двор
брать кушанье и деньги из казны". (Л. Алданов. "Ульмская ночь". стр. 257 - 258.)
По Уставу Владимира было
сильно ограничено взимание процентов на взятые в долг деньги. Срок взимания
процентов ограничивался тремя годами”. Вот некоторые положения из Устава:
« 48. Володимерь Всеволодичь, по Святополце, созва дружину
свою на Берестовемь: Ратибора Киевьского
тысячьского, Прокопью Белогородьского тысячьского, Станислава Переяславльского
тысячьского, Нажира, Мирослава, Иванка Чюдиновича Олгова мужа, и уставили до
третьего реза, оже емлеть в треть куны; аже кто возметь два реза, то то ему
исто; паки ли возметь три резы, то иста
ему не взята.»- : Перевод. 48. (Князь) Владимир Всеволодович (Мономах),
после смерти (князя) Святополка, созвал
дружину свою в Берестове: Ратибора Киевского
тысяцкого, Прокопья Белгородского тысяцкого, Станислава Переяславского
тысяцкого, Нажира, Мирослава, Ивана Чюдиновича боярина (мужа) Олегова
(князя черниговского Олега Святославича),
и постановили - брать проценты только до третьего платежа, если заимодавец
берет деньги «в треть»; если кто
возьмет с должника два (третных) реза, то может взыскать и основную сумму
долга; а кто возьмет три реза, тот не должен требовать возвращения основной
суммы долга.
Таким образом, если ростовщик дал взаймы 10 гривен, то один «третный рез» равен 5 гривнам. Взяв с
должника «два реза» - 10 гривен, кредитор имел право взыскать и основную сумму
долга - 10 гривен. Взыскав с должника «три реза» (5+5+5), ростовщик терял право
на взыскание основной суммы долга.
(Русская правда свод законов.)
105. А въ даче не
холопъ, ни по хлебе роботять, ни по
придатъце, но оже не доходять года, то ворочати ему милость; отходить ли, то не виновать есть.
Дача - здесь: ссуда
хлебом, семенами, инвентарем или скотом
вместе с придатком составляла милость.
Перевод. 105. А за ссуду хлебом с любым придатком человек не становится холопом, но если он не отработает
долга (в течение условленного срока), то
обязан возвратить полученное; если же
отработает, то ничем больше не обязан.
Здесь речь идет о работе
на заимодавца-феодала в течение
обусловленного срока, которая как бы заменяла проценты по денежному долгу.
49. Аже кто емлеть по 10 кунь от лета на гривну, то того не отметати. (...)
Лето - год.
Перевод. 49. Если же
(ростовщик) взимает (с должника) по 10
кун за год с гривны, то это не запрещается. Считая в гривне 50 кун = 20% годовых. Такие проценты разрешалось
брать (в отличие от «третных») без ограничения срока. К постановлениям
Владимира Мономаха и его бояр о резах
относятся ст. 47-49, отменявшие правило ст. 46, которая отдавала должника в полную волю
ростовщика (как договорились, так и
плати). Однако законы Мономаха лишь
регулировали размеры и процедуру взыскания процентов, основываясь на обычной практике взыскания
весьма высоких процентов. (См.
Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. М. 1976).
«Правда», — пишет историк В. О. Ключевский, — строго отличает отдачу имущества на хранение — «поклажу» от «займа», простой заем, одолжение по дружбе, от отдачи денег в рост из определенного условленного процента, процентный заем краткосрочный от долгосрочного и, наконец, заем — от торговой комиссии и вклада в торговое компанейское предприятие из неопределенного барыша или дивиденда. «Правда» дает далее определенный порядок взыскания долгов с несостоятельного должника при ликвидации его дел, умеет различать несостоятельность злостную от несчастной.
СОВРЕМЕННЫЕ
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ РАСКОПКИ В НОВГОРОДЕ и ПСКОВЕ СВЯЗАНЫ В ОСНОВНОМ С НАХОДКАМИ
БЕРЕСТЯНЫХ ГРАМОТ, ГДЕ ОПИСЫВАЮТСЯ ДОЛГОВЫЕ, В ТОМ ЧИСЛЕ РОСТОВЩИЧЕСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ В ДРЕВНИХ городах. Структура
Псковской судной грамоты состоит из 120 статей и, предположительно, мало чем
отличается от Новгородской. По мнению исследователей, она утверждена на вече в
Пскове в 1467 году. Грамота регулирует
процент по займу, т.е. ростовщические отношения. Если должник просрочил выплату
по договору, то кредитор
(заимодавец) имел право взыскать проценты, лишь своевременно
известив о неуплате «господу». По законам Иоанна IV давать заемные
обязательства (кабалы) могли только лица, которым исполнилось 15 лет отроду.
В более позднем Уложении
царя Алексея Михайловича говорится о Займе, денег, хлеба и других тому подобных
вещей. Условие о платеже процентов, в случае денежного Займа, совершенно
запрещено, как противное правилам св. апостол и
св. отец. Только в
Успешный рост
купеческой деятельности в Древней Руси подтверждался развитием кредитных
отношений. Например, известно, что новгородский купец Климята (Климент), живший
в к. XII — н. XIII в., сочетал свою широкую торговую деятельность с
предоставлением кредитов (отдачей денег в рост). Климята был членом
“купеческого ста” (союз новгородских предпринимателей), занимался он
преимущественно бортным промыслом и скотоводством. К концу жизни ему
принадлежали четыре села с огородами. Перед смертью он составил духовную, в
которой перечислял свыше десятка различного рода людей, связанных с ним
предпринимательской деятельностью. Из перечня должников Климяты видно, что он
выдавал также и “поральское серебро”, за что взимались проценты в виде наклада.
Деятельность Климяты была такова, что он не только предоставлял кредиты, но и
брал их. Так, он завещал в уплату долга своим кредиторам Даниле и Воину два
села. Все свое состояние Климята завещал Новгородскому Юрьеву монастырю —
типичный для того времени случай.. В Новгороде до разрушения торговли при
нашествии монголов делались колоссальные займы в палатах собора св. Софии,
несколько позже по масштабам ростовщической деятельности в России выделялись
Кирилле-Белозерский и Юрьев монастыри. Позднее, именно в Юрьевом монастыре купец
Минин будет заимствовать средства для
похода на Москву против поляков. Кстати,
одним из претендентов на российский
Престол в Смутное время был Лжедмитрий II - иудей по происхождению. Да и сам
Лжедмитрий I (Гришка Отрепьев) поддерживался в своих притязаниях иудейскими ростовщиками
из окружения польского короля. Именно они выделили большую часть средств для
похода на Москву. "Легенда о том, что второй самозванец был евреем из
казаков, имела свое оправдание, ибо среди казаков в то время действительно было
немало евреев". Рывкин X. Евреи в Смоленске. СПб., 1910. С.51.
Рассказывая о знаменитых русских предпринимателях XVII века, нельзя не упомянуть братьев Босовых. Босовы вели торговлю с Архангельском и Ярославлем, скупали товары и на местных рынках Приморья, покупали также деревни в расчете на получение большого количества хлеба для продажи, занимались ростовщичеством.
Среди русских бытовало
презрительное отношение к ростовщикам, «резоимцам», берущим «лихву», которых в
народе прозвали “христопродавцами, жидами, гиенами немилосердными” (В. И.
Даль).
В русских деревнях бытовала
такая присказка: «Зашел как-то Иван к ростовщику одолжить 100 рублей на год.
Тот отозвался на его просьбу с условием выплаты 100% ростовщического дохода и
передачи в залог топора. Отдал Иван топор, получил деньги, однако по
размышлении решил, что единовременно отдать 200 рублей ему будет сложно, и,
вернувшись с полпути, он вернул первую половину сразу. Идет он домой и
размышляет: «Денег нет, топора нет и еще 100 рублей должен. Но самое интересное
в том, что все это строго по закону».
В русских народных поговорках говорится
“Лучше жить бедняком, чем разбогатеть со грехом”, “Неправедная корысть
впрок нейдет”, “Неправедная нажива — огонь”, “Неправедно нажитое боком выпрет,
неправедное стяжание — прах”, “Не от скудости скупость вышла, от богатства”, «Торговать
бедою- заложить головою»,»Чужим богат не будешь»,»Чужой бедой сыт не будешь»,
«Шерсть стриги, да шкуры не дери», «От займа богат не будешь»; «Не только тот
вор, кто крадет, а и тот, кто лестницу
подает»; «Навоз у бога хлеб крадет», “Лихва да лесть дьяволу честь”.
Народное понимание
нестяжательства: «Лишнее не бери, карман не дери, души не губи» или «Живота
(богатства) не копи, а душу не мори». Замечательно, что такое отношение к
ростовщичеству русский народ и государство пронесли через всю свою историю.
По наблюдениям С.Я.Дерунова, собиравшего материал в Пошехонском уезде Ярославской губернии; крестьяне считали, что, не уплатив долга на земле, не будешь развязан с земной жизнью на том свете. Поэтому, если должник долго не платил, то давший ему ссуду грозил стереть запись о долге (соседский долг обычно записывался мелом), т.е. лишить его возможности рассчитаться. Иногда долг записывали зарубками на палках или бирках, тогда пускалась в ход угроза сжечь их. Должник кланялся и просил не стирать или не сжигать свидетельство о долге”. Русские. М.: Наука, 1999.
Один из авторов
"Владимирского Сборника", изданного в связи с 950-летнем Крещения
Руси в Белграде, пишет: «Русская душа во всех ее тончайших, возвышенных
идеальных чертах глубоко воспитана православием. В ней все высокое и
характерное от Православия: аскеза, непорабощенность материализмом даже при
скопидомстве и хозяйственности, смирение и долготерпение, широта и щедрость
всепрощения, соборность, братолюбие, жалостливость и сострадание к меньшей
братии, жажда решать все дела не по черствой юстиции, а
"по-Божьи", т. е. не по правде законной, а по любви
евангельской».
Особенностью русского
крестьянства являлось то, что земли было много, а рабочих рук мало. Это,
кстати, было одним из главных препятствий для насаждения крепостного права.
Феодал чаще всего охотно ссужал крестьян деньгами на обзаведение на своей
земле, но и крестьянин смотрел на это как на выгодную сделку.
«Заем под работу, — писал В. Ключевский, — был для бедного человека
в Древней Руси наиболее выгодным способом помещения своего труда».
Позднее наличие этой ссуды
сделалось одним из главных факторов закрепощения.
Вспомним «русскую правду»: «52. Аже закупь бежить от
господы, то обель; вдеть ли искать кунь,
а явлено ходить, или ко князю или к судиям бежить обвды деля своего господина, то про то не робять
его, но дати ему правду».
Закуп - смерд,
находящийся в феодальной зависимости от
господина за ссуду. Обель - полный холоп. Робят - превращают в холопа. Дата правду - дать суд.
Перевод. 52. Если закуп
убежит от господина (не расплатившись с ним за ссуду), то становится полным
холопом; если же он пойдет искать денег с разрешения господина или побежит к
князю и его судьям с жалобой на обиду со стороны своего господина, то за это
его нельзя делать холопом, но следует дать ему суд.
По церковному закону
«Правосудие митрополичье», «закупный наймит», не пожелавший оставаться у
господина и обратившийся в суд, мог получить свободу, возвратив феодалу «вьдвое
задаток», что было равносильно на практике полной невозможности порвать с
господином, так как тот определял и размеры своего «задатка» закупу (
Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. М. 1976. с. 210).
Во время нашествия татар
(1239), разрушивших Киев, пострадали также евреи- ростовщики, но во второй
половине 13 в. они приглашались великими князьями селиться в Киеве,
находившемся под верховным владычеством татар. Пользуясь вольностями,
предоставленными евреям и в других татарских владениях, киевские евреи вызвали
этим ненависть к себе со стороны мещан. Подобное происходило не только в Киеве,
но и в городах Северной России, куда при татарском господстве открылся «путь
многим купцам Бесерменским, Харазским или Хивинским, издревле опытным в
торговле и хитростях корыстолюбия: сии люди откупали у Татар дань наших
Княжений, брали неумеренные росты с бедных людей, и в случае неплатежа объявляя
должников своими рабами, отводили их в неволю. Жители Владимира, Суздаля,
Ростова вышли наконец из терпения и единодушно восстали, при звуке Вечевых
колоколов, на сих злых лихоимцев: некоторых убили, а прочих выгнали».( Татищев,
Василий Никитич (1686-1750.) История
Российская : [В 3 т.] Василий Татищев М.:
АСТ, 2003).
В наказание восставшим
грозил приход карательной армии от хана, предотвращённый посредничеством
Александра Невского. В документах 15 в. упоминаются киевские евреи — сборщики
податей, владевшие значительным имуществом.
Остатки Киевского княжества после разорения татарами вошли с XIV в. в Литовское княжество, а затем и в объединённое Польско-литовское государство, — «из Подолии и Волыни евреи стали медленно проникать и на Украину» — Киевщину, Полтавщину и Черниговщину. Этот процесс ускорился, когда по Люблинской унии (1569) обширная часть Украины перешла непосредственно к Польше. Основное население— православное крестьянство, до сего времени имело вольности и было свободно от податей. Теперь началась интенсивная колонизация Украины польскою шляхтой при содействии еврейских ростовщиков. «Казаков прикрепили к земле и обязали к барщине и даням... Католики-помещики обременяли православных хлопов разнообразными налогами и повинностями, и в этой эксплуатации на долю евреев выпала печальная роль», они «брали у панов на откуп “пропинацию”, то есть право выделки и продажи водки», и другие отрасли хозяйства. «Арендатор-еврей, становясь на место пана, получал, — конечно, лишь в известной мере, — ту власть над крестьянином, которая принадлежала землевладельцу, и так как еврей-арендатор... старался извлечь из крестьянина возможно больший доход, то злоба крестьянина... направлялась и на католика-пана, и на еврея-арендатора. В главе «Антисемитськи мотивы в объяснениях Хмельниччины» ("Початки Хмельниччины" стр. 123) Грушевский пишет: «Евреи арендаторы заарендовали все шляхи казацкие и заставили их своими шинками». Украинский народ создал целый цикл «дум» — сказаний о еврейском угнетении, о которых подробно пишет украинский историк Грушевский :
«Котрый бы то козак альбо мужьж схотив рыбы наловыты,
Жинку свою з дитьмы покормыты,
То не йде до попа благословытыся,
Да пиде до жыда-рендаря, да поступы йому часть
оддать Щоб позволыв на ричци рыбы наловыты
Жинку з дитьмы покормымы».
По словам французского
инженера Боплана, который в этот период провел несколько лет на Украине на
службе у князя Конецпольского "положение и жизнь крестьян можно было
сравнить с жизнью невольников на галерах"
Московский купец Кунаков, проехавший Украину зимой 1648-
Поляк Грондскай, описывая
подробно все тяжелые повинности крестьян, говорит, что оии «росли изо дня в
день, по большей части потому, что отдавались на откуп евреям, а те не только
выдумывали разные доходы, весьма несправедливые для крестьян, но и суды над
ними присвоили себе». (Андрей Дикий. НЕИЗВРАЩЕННАЯ ИСТОРИЯ УКРАИНЫ-РУСИ. ТОМ I. Издательство
«Правда о России»Нью-Йорк,
В одной летописи находится такой перечень
даней, взимаемых евреями: "От играния на дудке, на свирели, на скрипице и
прочаго... от детей новорожденных за повияч, от всяких садових и огородних
плодов, от каждой хаты, подушенний оклад, от вступающих в брак, от улия пчел,
от рыболовни, из стодоли, от ветряных млинов и жоровней, судние посули, т.е.
на... позвах для судящих; откупы жидовские церквей Божиих, также и всяких
питейных вещей; пороговщину от каждаго рога воловаго и короваго..."
Русский мир. 1873. N293.
И вот почему, когда в
Раввин Ганновер пишет:
"много общин, которые лежали за Днепром, близь мест войны, как Переяслав,
Барышевка, Пирятин, Лубны, Лохвица, не успели бежать и были уничтожены во имя
Божие и погибли среди мук страшных и горьких. С одних содрана кожа, а тело
выкинуто на съедение псам; другим отрублены руки и ноги, а тела брошены на
дорогу и через них проходили возы и топтали их кони...» Сохранилось и,
приводимое Грушевским, описание, как производились эти погромы: "одних
порубили, другим приказали выкопать ямы и потом туда побросали еврейских жен и
детей и засыпали землей, а потом евреям дали мушкеты и приказали одним убивать
других"... (Андрей Дикий. НЕИЗВРАЩЕННАЯ ИСТОРИЯ УКРАИНЫ-РУСИ.ТОМ I.Издательство
«Правда о России»Нью-Йорк,
Весною 1768 года во время гайдамацких восстаний началась страшная резня, известная в истории как "Уманская резня". В Умани была сооружена висилица, на которой были повешены: поляк, ксендз, еврей, собака и каким то грамотеем-"гайдамаком" была сделана надпись: "лях, жид та собака — вира однака"...
Золотой Век польского
еврейства остался позади. По мнению одного из беженцев, в Польше в период с
1648 по 1660 год погибло и бежало более 600
тысяч евреев. Архидиакон
Павел Алепский пишет: "Что касается
породы жидов, то их вконец истребили. Красивые дома, лавки и постоялые дворы,
им принадлежащие, теперь сделались логовищем для диких зверей, ибо Богдан
Хмельницкий (да будет долга его жизнь!) завладел этими многочисленными
городами... и теперь эта страна занята чисто православными казаками".
Путешествие Антиохийского патриарха Макария... описанное его сыном архидиаконом
Павлом Алепским. Киев, 1997. С.33.
Гоголь так описывает казацкий еврейский погром: «Жидов расхватали
по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но
суровые запорожцы только смеялись, видя,
как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе» («Тарас Бульба»).
Впрочем, о трагической
истории еврейского ростовщичества, его истоках
мы будем говорить в отдельной главе.
На Украине же за
ничтожно-короткий срок, сотни запорожских голодранцев
превратились в обладателей огромных
состояний. Об этом так пишет исследователь Николай Ульянов в книге
«Происхождение украинского сепаратизма» ( Издание, изд-во Вагриус, 1996) :
«Уже в XVIII веке
малороссийские помещики оказываются
гораздо богаче великорусских, как землями, так и деньгами. Когда у Пушкина читаем: «Богат и славен Кочубей, его поля необозримы» - это не поэтический
вымысел. Народ чувствовал себя не
лучше, чем при поляках, тогда как
«свободы» и «легкости» выпали на долю одному
знатному казачеству, налегшему
тяжелым прессом на все остальное население и
обдиравшему и грабившему
его так, как не
грабила ни одна иноземная власть.
Только абсолютно бездарные,
ни на что
не способные урядники не скопили
себе богатств. Все остальные быстро пошли в гору. Мечтая издавна о
шляхетстве и стараясь всячески
походить на него, казаки лишены
были характерной шляхетской брезгливости
к ростовщичеству, к
торговле, ко всем видам
мелкой наживы. Более или менее богатые казаки начали округлять
владения путем скупки за бесценок
«грунтов» у обнищавших крестьян.
Царское правительство решительно
запрещало такую практику, так как
она вела к уменьшению
тягловых единиц и к
сокращению доходов казны, но
казаки, при попустительстве гетманов
и старшины, продолжали скупать грунты потихоньку. Для отторжения
крестьянской земли не брезговали ни
приемами ростовщичества, ни игрой на
народных бедствиях. Отец гетмана
Данилы Апостола давал
в неурожайный год
деньги нуждавшимся, прибегавшим
к займу,
«чтоб деток своих голодною
смертью не поморити», а потом за эти деньги отнимал у них землю.
Полковник Лизогуб содержал шинок, с помощью которого опутал долгами мужиков и
за эти долги тоже отбирал землю.
О подвигах его сохранился красочный документ - жалоба некоего
Шкуренка, взявшего у Лизогуба 50 злотых взаймы. «Дай мне в арешт грунта свои, а
я буду ждать долг, пока спроможешься с
деньгами» - сказал полковник. «Я и отдал свой грунтик, но не во владенье, а в застановку (в заклад). А как пришел срок уплаты,
стал я просить Лизогуба подождать, пока продам свой
скот, который нарочно выготовил для продажи. А Лизогуб задержал меня в
своем дворе и держал две недели, требуя отдачи долга. Со слезами просил я
отпустить меня домой, так как жена моя
лежала на смертной постели. Но Лизогуб тогда
же со своим господарем (управляющим) оценил мой грунтик и насильно послал меня кконотопскому попу, говоря: иди к попу,
и как поп будет писать, будь при том.
Поп написал купчую, но без свидетелей с моей
стороны и без объявления в
Ратуше. Так пан Лизогуб и завладел моим
грунтом, хотя я и деньги ему
потом носил» . На своем «грунту»
крестьянин нигде не чувствовал
себя прочно,
потому что всякому более или
менее «моцному» казаку позволено было посягать на него правдами
и неправдами. Уже вскоре
после Хмельничины наблюдаются случаи, когда старшина «силомоцью посидает людские
грунта». В гетманство Мазепы подобная практика приобретает характер народного бедствия.
Особенно свирепствовал любимец Мазепы,
полковник Горленко. «Где было какое
годное к пользе людской место, все он своими хуторами позанимал, а делал
это так, что одному заплатит, а сотни людей должны неволею свое имущество
оставлять. Куда ни глянешь - все его хутора,
и все будто купленные, а купчие
берет, хотя и не рад продавать».
Тем временем Петербург
создавался и обустраивался Петром I как столица Российской империи, крупный
морской порт, торговый и финансовый центр страны. Здесь зарождались и
развивались финансовые и кредитные отношения, налаживались внешнеэкономические
связи России, появлялись первые биржи и банкирские дома, казенные и
коммерческие банки, был учрежден Государственный банк.
До середины XVIII в. кредитованием хозяйственной деятельности в
Российской империи занимались главным образом ростовщики. Только организаторы
мануфактур и купцы, занимавшиеся внешнеторговыми операциями, пользовались
иногда казенными ссудами, большей частью беспроцентными. Основными заимодавцами
первых петербургских купцов стали их иностранные торговые партнеры. Есть
указания, что во время шведской компании Петр пользовался ссудами от
банкирского дома Медичи, о чем до сих пор свидетельствуют великолепные столы из
уральского малахита, инкустированные самоцветами и драгоценными камнями, в
резиденции Медичи во Флоренции.
Ссуды выдавались на срок
до одного года и использовались преимущественно для торговых операций.
Кредитные сделки с иностранными коммерсантами первоначально оформлялись как
заемные кабалы.
Соратники Петра Великого
не брезговали ростовщичеством. «Счастья
баловень безродный» А. Д. Меншиков стал светлейшим князем, сенатором,
фельдмаршалом, президентом Военной коллегии, а после смерти Петра I вплоть до
своей ссылки осенью 1727 года фактически правил Россией. , которого Петр Первый именовал "мин херц" (то есть
"мое сердце"), но про которого писал "Меньшиков в беззаконии
зачат, во грехе родила его мать и в плутовстве скончает живот свой". При
Петре Первом Еврей Шафиров был вице-канцлером, португальского еврея- ростовщика
Дивьера он назначил губернатором Санкт-Петербурга и разрешал евреям селиться в
России. Хитрый, пронырливый португальский еврей сделался своим человеком в
семье Петра. Петр принудил Меньшикова выдать за Дивьера его сестру.
В 1727 году, в самом зените своего могущества, Меншиков имел свыше
150 тыс. душ крестьян. Его владения находились в 42 уездах Европейской России,
а также в Прибалтике, Белоруссии, на Украине, в Пруссии и других местах. В
«империи» Меншикова было свыше 3 тыс.
сел и деревень, 7 городов. Поражает
необыкновенная способность Меншикова приспосабливаться к изменяющейся
экономической обстановке. В зависимости от конкретных условий он прибегал к
любым способам получения прибыли: строил, расширял и приобретал торгово-промышленные
заведения, эксплуатировал их, сдавал в аренду своим или чужим крестьянам,
купцам, посадским людям, участвовал в казенных поставках хлеба и вина, вел
ростовщические операции, скупал недвижимость в городах, завел доходный дом в
Петербурге.
В царствование Анны Ивановны важным
узаконением было учреждение ссудной казны при монетной конторе, откуда желающим
выдавали деньги под залог серебра по восемь процентов в год. Это учреждение
последовало во внимание к тому, что частные лица, нуждаясь в наличных деньгах,
делали займы и платили обыкновенно по двадцати процентов в год. Таким образом,
правительство пресекало вредную деятельность ростовщиков и соблюдало пользу
своих финансов. Однако, истоическим прецендентом стало поведение еврея Липпмана, сделанного Бироном придворным банкиром,
открыто продававшим государственные должности и разорившим многих своими
ростовщическими операциями.
Своеобразный
государственный ломбард, выдававший частным лицам ссуды на срок до трех лет под
8% годовых представляла собой Монетная контора, созданная Петром II в
Путь от казенных ломбардов к казенным банкам занял два
десятилетия. Образование государственных
банков в России началось в годы правления Елизаветы Петровны, которая “сочла
возможным законодательным порядком ликвидировать ростовщичество” и поддержать
предпринимательскую деятельность дворян.
В соответствии с Указом
от 23 июня
Один из интересных и показательных примеров дворянского
предпринимательства - деятельность Александра Ивановича Полянского, женатого на
графине Елизавете Воронцовой, фаворитке императора Петра III. В 1793 году финансовое положение Полянского
улучшилось. Но появившиеся средства он вкладывает не в хозяйство, а отдает их в
рост, то есть становится ростовщиком. Если в начале года он пускает
под проценты 2 тыс. рублей, то в конце - более 11 тыс. Через два
года в обороте находится уже около 25 тыс. рублей. В числе заемщиков числятся пензенский
губернатор И. А. Ступишин, его мать Е. П.
Леонтьева и множество других известных в губернии лиц. Деньги А. И.
Полянский давал из расчета 10% годовых, хотя закон устанавливал верхний предел
в 6%. Несмотря на это, его кредит пользовался большим спросом: ведь многие
ростовщики брали более 20%, а система казенных банков тогда еще только
складывалась.
Отметим, что занятие ростовщичеством вообще со времен Петра было
весьма популярно среди российского дворянства. В народе ходила поговорка "Родом дворянин, а делами жидовин".
«В московской неписаной
купеческой иерархии, — писал В.И. Рябушинский, — на вершине уважения стоял
промышленник-фабрикант, потом шел купец-торговец, а внизу стоял человек,
который давал деньги в рост, учитывал векселя, заставлял работать капитал. Его
не очень уважали, как бы дешевы его деньги ни были и как бы приличен он сам ни
был. Процентщик».
Отношение к этой категории двух первых было крайне отрицательно,
как правило, их на порог не пускали и по возможности пытались всячески
наказать. Большая часть дельцов третьей группы происходила из западных и южных
губерний России. Интересный факт: Прадед Владимира Ульянова-Ленина, будущего вождя мирвой
пролетарской революции, Мойше Бланк Ицкович
был мещанином города Староконстантинова Новогрод-Волынского уезда и вел
широкую торговлю спиртными напитками и другими товарами. Имеются сведения, что
он занимался торговым мошенничеством и ростовщичеством, за что против него было
возбуждено уголовное дело.
Исторически сложившаяся
русская православная этика
хозяйствования была выражена Василием Великим (IV в н.э.):
“Захватив все общее, обращают в свою собственность. Если бы
каждый, взяв потребное для своей нужды, излишнее предоставил бы нуждающимся,
никто не был бы
богат, никто не был бы скуден. Не наг ли ты вышел из материнского
чрева? Откуда же у тебя, что имеешь теперь? Если скажешь, что это от случая, то
ты безбожник, не признаешь Творца, не имеешь благодарности к Даровавшему. А
если признаешь, что это от Бога, то скажи причину, ради которой получил ты.
Ужели не справедлив Бог, разделивший нам потребное для жизни? Для чего же ты
богатеешь, а тот
пребывает в бедности? Как же ты не любостяжателен, как же ты не
хищник, когда обращаешь в собственность, что получил только в распоряжение?”
Своего рода моральным кодексом коренных
русских купцов стало поучение “О богатении”, составленное владельцем
Прохоровской Трехгорной мануфактуры Т. В. Прохоровым (1797-1854): “Человеку
нужно стремиться к тому, чтобы иметь лишь необходимое в жизни; раз это
достигнуто, то оно может быть и увеличено не с целью наживы — богатства для
богатства, — а ради упрочения нажитого и ради ближнего. Благотворительность
совершенно необходима человеку, но она должна быть непременно целесообразна,
серьезна. Нужно знать, кому дать, сколько нужно дать. Ввиду этого нужно
посещать жилища бедных, помогать каждому, в чем он нуждается: работой, советом,
деньгами, лекарствами, больницей и пр. Наградою делающему добро человеку должно
служить нравственное удовлетворение от сознания, что он живет “в Боге”.
Богатство часто приобретается ради тщеславия, пышности, сластолюбия и пр., это
нехорошее, вредное богатство, оно ведет к гибели души. Богатство то хорошо,
когда человек, приобретая его, сам совершенствуется нравственно, духовно; когда
он делится с другими и приходит им на помощь. Богатство необходимо должно
встречаться в жизни, оно не должно пугать человека, лишь бы он не забыл Бога и
заповедей его. При этих условиях богатство неоценимо, полезно. Примером того,
что богатство не вредит, служат народы, у которых при изобилии средств редки
пороки. Не будь богатства, не было бы ни открытий, ни усовершенствований в
различных отраслях знаний, особенно промышленных. Без средств, без труда,
энергии не может пойти никакое промышленное предприятие: богатство — его рычаг.
Нужды нет, что иногда отец передает большие средства сыну, сын еще более
увеличивает их, как бывает в коммерческом быту. Это богатство хорошо, оно
плодотворно, лишь только не надо забывать заветов религии, жить хорошей нравственной
жизнью. Если богатство приобретено трудом, то при потере его оно сохранит от
гибели человека: он станет вновь трудиться и еще может приобрести больше, чем у
него было, он живет “в Боге”. Если же богатство случайно досталось человеку, то
такой человек часто не думает ни о чем, кроме своей похоти, и такой человек при
потере богатства погибает. Вообще частное богатение, даже коммерсантов или
банкиров, полезно, если человек живет по божьему”.
Богатство должно служить и помогать людям. Если же богатство направлено
на их эксплуатацию, то оно преступно. Особенно это касается ростовщичества и
ростовщических банковских операций.
В
« Что ни толкуй Вольтер
или Декарт
- Мир для меня - колода
карт,
Жизнь - банк; рок мечет,
я играю,
И правила игры
я к людям применяю»,-
вот истинная страсть другого гения
русской поэзии. (49 Лермонтов М. Ю. Соч. в 6-ти т. М.; Л., 1957, с.339.)
III Отделение Полиции
всерьез полагало, что толчком, побудившим декабристов, молодую элиту тогдашнего
дворянства на террор против царской фамилии, было желание освободиться от
своего кредитора. «Самые тщательные наблюдения за всеми
либералами,-- читаем мы в официальном докладе шефа жандармов,-- за
тем, что они говорят и пишут, привели надзор к убеждению, что одной из главных
побудительных причин, породивших отвратительные планы людей «14-го», были
ложные утверждения, что занимавшее деньги дворянство является должником не
государства, а царствующей фамилии.
Дьявольское рассуждение, что, отделавшись от кредитора,
отделываются и от долгов, заполняло главных заговорщиков, и мысль эта их
пережила...» (Троцкий И. Ш-е Отделение при Николае I. Л., 1990- С. 23--24).
Первым придворным
банкиром при Екатерине II был голландец Фредерике, последним — барон Штиглиц,
выходец из Германии. Штиглицы заключали иностранные займы, поддерживали тесную
связь с банками Амстердама, Лондона и Парижа, вкладывали капиталы в сахарную и
текстильную промышленность. Штиглиц был одним из учредителей Главного общества
российских железных дорог и председателем Петербургского биржевого комитета.
«Имя его пользуется такой же всемирной известностью, как имя Ротшильда», —
утверждал «Вестник промышленности».
До конца XIX в. особенно
активную роль в финансовой жизни играли не акционерные банки, а банкирские
дома, деятельность которых значительно меньше контролировалась государством,
чем деятельность акционерных банков. Именно слабостью государственного
контроля, тем, что эти дома не были обязаны представлять отчеты о своей
деятельности, министр финансов Вышнеградский объяснял возможность финансовых
афер и скандалов этого времени. Заезжие ростовщики проверяли в России
накатанные в Европе методы долговых пирамид. Например, банкирская контора Кана,
располагавшаяся на Невском проспекте, вначале имела средства, как писала газета
«Новое время», достаточные только для того, чтобы поместить объявление о найме
агентов. Затем эти агенты разъезжались по стране для продажи в рассрочку
билетов выигрышных займов. Они убеждали клиентов, что достаточно внести
небольшой задаток, чтобы потом постепенно выкупить записанный за ними билет в
целом. Агенту полагалось 9 руб. с каждых 15 руб. задатка. Через год контора имела
уже оборот свыше 1 млн. руб. Но, когда по иску обманутых клиентов явились с
ревизией, оказалось, что в конторе был всего только один билет, тогда как было
продано свыше полутора тысяч таких билетов. (чем не аферой «МММ»
наших дней ?).
По сведениям Министерства
финансов вклады в банкирские заведения нередко превышали в 15 раз их
собственные капиталы, а иногда эти основные капиталы вообще отсутствовали.
Министр финансов Вышнеградский обвинял банкирские дома в
мошенничестве, в «самой бессовестной эксплуатации незнакомых с кредитными
операциями людей». Он
добивался усиления государственного контроля за их деятельностью,
но существенного успеха не имел.
Тем временем в России на
таком фиктивном капитале вырос Банкирский дом Гинцбурга , который первоначально
разбогател в 50-х гг. на питейных откупах. В частности, он держал откуп в
Севастополе во время его осады, исправно снабжая водкой защитников города. За
участие в питейных откупах он получил звание потомственного почетного
гражданина, снимавшее ограничения на коммерческую деятельность евреев. В 1859
году Гинцбурги открыли банкирский дом в Петербурге и его отделение в Париже. В
70-х годах они стали баронами, получив баронский титул
от одного из германских герцогов.
Гинцбурги имели не только широкие финансовые, но и родственные
связи в Европе. Одна из представительниц этого семейства была замужем за одним
из Ротшильдов, другая — за германским банкиром Варбургом, третья — за
родственником министра финансов Франции.
Вводившийся Александром
II поземельный кредит вытеснял ростовщика «как организатора финансовой основы
помещичьего быта». Развитие потребительных и кредитных ассоциаций вело к
«освобождению народа от тирании ростовщичества». В газете «Народная Воля» № 6
сообщение: «Всё внимание обороняющегося народа сосредоточено теперь на купцах,
шинкарях, ростовщиках, словом на евреях, этой местной «буржуазии», поспешно и
страстно, как нигде, обирающей рабочий люд»,-цитирует А. Соженицын. (Двести лет вместе.)
Тяжелое влияние
ростовщичества в хозяйственной жизни в
достаточной степени иллюстрируется отдельными примерами крайне грубой
и тяжелой эксплуатации. Корреспонденты
«Сборника материалов об экономическом
положение евреев в России» констатируют случаи, в которых годовой
процент взимаемый ростовщиками,
превышает 100. Корреспондент Конского уезда,
Радомской губернии сообщает, что портные и башмачники там «хорошо
знают свое дело, сбывают даже свои
изделия в соседние города на десятки тысяч
рублей, но много терпят от невозможности пользоваться доступным
кредитом для закупки материалов. Им
приходится платить за деньги, занимаемые ими для закупки материалов до 48% в
год». В Кременце (Волынской губернии),
пишет местный корреспондент, находится целый класс лиц, живущих
только там, что дают деньги взаймы
местным токарям. На Волыни сплошь и рядом
ремесленник, взявший например, 5 рублей, должен платить ежемесячно 50
коп. процентов, т.е. 10% в месяц или
120% в год. И это настолько вошло в
обычай, что когда один из местных ростовщиков захотел взять 150%, то
его должники ремесленники устроили
стачку, добиваясь только того, чтобы брал
не больше 120% .
Исследователь российского ростовщичества И. Дижур отмечает:
“Накопление капиталов было результатом деятельности евреев в течении первой
половины 19 века в качестве откупщиков пропинационных сборов и содержателей
оптовых складов спиртных напитков и питейных домов”. Кроме того многие евреи
арендовали у помещиков винокуренные заводы.
В одном только Киеве было
несколько складов и множество питейных заведений (шинков) в руках евреев.
Например, Вайнштейн имел оптовый склад и 72 питейных дома; Мернерей — оптовый
склад и 10 питейных заведений. В Черкассах Скловский имел оптовый склад и 23
питейных дома. Вообще дело торговли спиртными напитками (водкой) на всей
Украине было почти исключительно в еврейских руках.
«Жившие в южных и западных губерниях знают,
как часто иудеи развивают у поселян склонность к пьянству, охотно дают ему в
долг водки, чтоб потом запутать, разорить, чтобы все достояние пьяницы перешло
в их шинки»,- писал Н.И. Костомаров
Как известно, в те времена деятельность шинкарей, торговавших водкой,
была тесно связана с ростовщичеством, жертвой которого были не только
крестьяне, закладывавшие или пропивавшие в шинках свое убогое имущество, но и
помещики, прибегавшие к займам у шинкарей и откупщиков. Лица, нуждавшиеся в
кредите, прибегали к помощи таких ростовщиков. Не мало и представителей
администрации-чиновников и офицеров — также прибегали к кредиту у шинкарей и
откупщиков, что, естественно, ставило их в зависимое положение по отношению к
своим заимодавцам и препятствовало борьбе с ростовщичеством, которую безуспешно
пыталось вести царское Правительство.
Знаковым событием в
русской культуре в связи с изменившимся общественным отношением к
ростовщичеству становится выход романа Достоевского « Преступления и
наказания». Вспомним строки из него: « Славная она",-говорил
он, ( о старухе- процентщице) - у ней всегда можно денег достать. Богатая как
жид, может сразу пять тысяч выдать, а и рублевыми закладами не брезгует. Наших
много у нее перебывало. Только стерва ужасная…» И он стал рассказывать, какая
она злая, капризная, что стоит только одним днем просрочить заклад, и пропала вещь. Дает вчетверо меньше. Чем
стоит вещь, а процентов по пяти и даже по семи берет в месяц.
Я бы эту проклятую старуху убил и ограбил, и уверяю тебя , без
всякого зазора совести…Смотри: с одной стороны глупая, бессмысленная,
ничтожная, злая, больная старушонка, никому не нужная, напротив всем вредная,
которая сама не знает , для чего живет, и которая завтра же сама собой
умрет.…Убей ее и возьми ее деньги, с тем, чтобы
с их помощью посвятить себя потом служению всему человечеству….Да и что
значит на общих весах жизнь этой
чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более как жизнь вши, таракана, да и
того не стоит, потому, что старушонка вредна. Она чужую жизнь заедает».
Ростовщик начинает рассматривается русским обществом более глубоко
как человеческое и социальное зло.
С отменой крепостной зависимости право частной собственности на
все виды имущества распространилось и на крестьянское сословие. До 1883 года
сохранялись временнообязанные отношения помещичьих крестьян до их выхода на
выкуп, а с введением «Положения об обязательном выкупе» они становились
собственниками своих наделов только по выплате долгов по ссуде. В 1883 году был
принят закон, согласно которому
надельная земля при условии погашения долгов по ссуде выносилась на
рынок. Результаты такой «демократии»
сказались очень быстро: чрезвычайно быстрыми
темпами стало развиваться так называемое «кабацко-кулацкое»
землевладение, а точнее ростовщичество.
И масштаб этого ростовщичества был таков, что в
предупреждение социального взрыва в 92-93 годах были приняты
серьезнейшие законы, которые вошли в
историю как «законы о ростовщичестве».
Власти официально
признали, что законы 1883 года реально привели к закабалению сельского
населения и, мягко говоря, препятствовали развитию его благосостояния. Законы
1893 года об ответственности за ростовщические сделки крайне интересны. По
статье 180-й Устава о наказаниях «сделки на чрезмерно обременительных,
несоответствующих местным обычаям условиях, когда взаимодавец воспользовался
крайне тягостным положением заемщика», очень строго преследовались в судебном
порядке.
Законом 6 марта
требования (процент умедления). При не определении в заемном акте,
заключенном на несколько лет, сроков платежа процентов, они должны быть уплачиваемы
ежегодно по истечении года. Срок Займа
может быть, по соглашению сторон, продолжен, для чего составления нового
акта не требуется.
Постановления действующего русского законодательства о Займах
заимствованы из Банкротского устава
В российской юридической
практике проходит ряд громких судебных процессов против ростовщичества. Одно из
самых знаменитых судебных дел этого времени - Дело Вадима Бутми де Кацмана,
которое вел великий юрист Феликс Кони. Дворянин Вадим Бутми де Кацман, 31-го
года, обвинялся в том, что 27 июля 1895
года в селе Цау, Сорокского уезда, Бессарабской губернии, «находясь в
запальчивости или раздражении, тремя последовательными выстрелами из револьвера убил купца Ойзера Диманта, т. е.
в преступлении об убийстве ростовщика прогоревшим помещиком, с пистолетом в руках спасающим себя от
разорения». На суде присяжных адвокат Кони
выступил с яркой речью против практики ростовщичества, после которой
«Присяжные заседатели после весьма краткого совещания вынесли подсудимому
оправдательный вердикт, встреченный шумным сочувствием бывшей на суде публики».
Кони говорил: «Началом явилось
бедствие, настоящее стихийное бедствие,
стоявшее вне их воли и предвидения. Я особенно отмечаю и подчеркиваю это
обстоятельство, так как именно в такую минуту
должен был появиться и действительно появился миллионер Ойзер Димант.
Ссужать небольшие сравнительно суммы за узаконенные или даже несколько повышенные, получаемые вперед
проценты он не особенно даже любил. По отзыву свидетеля Степанова, он бывал
недоволен, когда должники ему возвращали
занятую сумму в срок. Жертва ускользала, оставляя лишь несколько ничтожных перышек в когтях
хищника. Димант любил иную добычу... Где-то в Писании превосходно сказано:
«Обвиняю не богача, а хищника. Ты богач? Не мешаю тебе! Но ты грабитель?
Осуждаю тебя! И богачи, и бедняки равно мои дети!»
Таким прирожденным
хищником, жадным именно до кровавой добычи, рисуется в нашем воображении убитый
Димант. …Таким он олицетворяет собою беспощадную, злую стихию, которая
столкнулась на одном пути с другой силой, казавшейся и слабой и безвольной и
которая, однако же, почти бессознательно, почти против воли своей погубила первую…Впрочем, для человека,
который призывает имя Бога, когда хочет разорить кого-нибудь, и клянется самим
собой, обещая это выполнить, не достаточно ли собственной злобы, не ожидая
достаточного повода? Человек, душа которого живет такими клятвами, не нуждается
в оправдании своей злобы. Димант сознавал это отлично».
Тем не менее, российская империя поддерживала ростовщиков,
создавая инструменты для принудительного взыскания долгов. Таким инструментом
выступала знаменитая «долговая яма», ужас перед которой стал, чуть ли не
главной сюжетной основой большинства пьес
Островского. Яркое описание « долговой ямы » дает В.Гиляровский:
«Здесь (в «яме») сидели
жертвы несчастного случая, неумения
вести дело торговое, иногда - разгула. «Яма»- это венец мстительной купеческой жадности. Она
существовала до революции, которая начисто смела этот пережиток жестоких времен.
По древним французским и германским законам должник должен был
отрабатывать долг кредитору или подвергался аресту в оковах, пока не заплатит
долга. А кредитор обязывался должника кормить и не увечить.
На Руси в те времена полагался « правеж и выдача должника истцу
головой до откупа». Со времен Петра 1 для должников учредились долговые отделения. А до той поры должники
сидели в тюрьмах вместе с уголовными….
Помню, я заходил туда по какому-то газетному делу,.. то
увидел на крыльце пожилую женщину. Она
вошла в контору смотрителя и вскоре вернулась. Я поинтересовался и спросил
смотрителя.
Садиться приходила, да помещения нет, ремонтируется. У нее семеро
ребятишек, и сидеть она будет за мужнины долги.
Оказывается. В «яме»
имелось и женское отделение!
В России по отношению к женщинам прекратились телесные наказания много раньше, чем по
отношению к мужчинам, а от задержания за долги и женщины не избавились.
Старый солдат, много лет прослуживший при «яме», говорил мне:
Жалости подобно! Оно хоть и по закону. Да не по совести! Посадят
человека в заключение, отнимут его от семьи , от детей малых, и вместо того.
Чтобы работать ему. Да, может, за работой на ноги подняться, годами держат его
за решеткой. Сидел вот молодой человек. Только что женился. А на другой день
посадили. А дело-то с подвохом было: усадил его богач- кредитор только для
того, чтобы жену отбить. Запутал, запутал должника, а жену при себе содержать
стал…
Сидит такой у нас один. И приходит к нему жена и дети, мал-мала меньше…Слез-то, слез-то
сколько!…Прося смотрителя отпустить его на праздник. В ногах валяются…
Конечно, бывали случаи. Что арестованные удирали на день-два
домой. Но их ловили и водворяли.
Со стороны кредиторов были
разные глумления над должниками. Вдруг
кредитор перестает вносить кормовые. И тогда должника выпускают. Уйдет
счастливый. Радостный, поступит на место и только что начнет устраиваться, а
жестокий кредитор снова вносит кормовые и получает от суда страшную бумагу.
Именуемую «Поимочное свидетельство».
И является поверенный
кредитора с полицией к только что начинающему оживать должнику и ввергает его
снова в «яму».
А то представитель конкурса, узнав
об отлучке должника из долгового
отделения, врывается. Иногда ночью. В
семейную обстановку и на глазах у жены и детей вместе с полицией сам везет его
в долговое отделение. Ловили должников на улицах, в трактирах, в гостях, даже
при выходе из церкви!
Но и здесь как везде: кому счастье. Кому горе. Бывали случаи. Что коммерческий
суд пришлет указ отпустить должника, а
через месяц опять отсрочку пришлет- и живет себе человек на воле.
А другой. У которого протекции нет и взятку дать не на что,
никаких указов дождаться не может- разве смотритель из человечности сжалится да к семье на денек
отпустит.
Это все- жертвы самодурства и «порядка вещей» канцелярского
свойства, жертвы купцов- дисконтеров.
Ведь большинство попало в «яму» из-за самодурства богатеев-
кредиторов, озлобившихся на должника за то. Что он не уплатил, а на себя за то,
что в дураках остался и потерял деньги. Или для того, чтобы убрать с дороги
мешающего конкурента. Кредитор злобно подписывал указ и еще вносил
кормовые деньги по пять рублей восемьдесят пять копеек в месяц. И много
таких мстителей было среди богатого московского купечества, чему
доказательством служило существование долгового отделения. В котором сидело
почти постоянно около тридцати человек.»(В.Гиляровский, соч. в 4 томах,т.
В Уголовном Уложении
Российской Империи (1903) ростовщичество считается преступлением. В нем
приводятся следующие признаки ростовщических сделок: 1) если заемщик вынужден
своими известными заимодавцу стеснительными обстоятельствами принять крайне
тягостные условия ссуды; 2) сокрытие чрезмерности роста включением его в
капитальную сумму под видом неустойки, платы за хранение; 3) ссуда в виде
промысла на чрезмерно обременительных условиях “сельским обывателям” за
вознаграждение частью хлебом, а также скупка хлеба у крестьян по несоразмерно
низкой цене при заведомо тяжелых обстоятельствах продавца (этим обычно
занимались еврейские факторы). Согласно закону, чрезмерным признавался рост
выше 12% годовых. Ростовщики, чья вина была доказана, наказывались тюрьмой или исправительным
домом.
На протяжении обширной
истории обширной империи мы видим, что ростовщичеством не брезговали ни
монастыри, ни дворяне, ни «Чужеземцы», ни казаки, ни кулаки , ни купцы и
мещане, но имперская власть, несмотря на непоследовательность, сохраняла
канонические православные принципы в
борьбе с ростовщичеством, постоянно регулируя нормы процента и поддерживая
общественное мнение против «резоимства» и «лихвы».
|
Предыдущая глава |
Следующая глава
|
© ПАСЫНКОВ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ. «ФЕНОМЕН
РОСТОВЩИЧЕСТВА», ПУБЛИКУЕТСЯ НА ПРАВАХ РУКОПИСИ, 2005.