История ростовщичества в Средние века. Тайны тамплиеров, Черная чума, Колумб и флорин.

Судьба Римской Империи Запада была решена с захватом Рима в 410 г. н.э. готами и нашествием Вандалов в 455 г.н.э. Рим был разделен между Франками в Галлии (Франции), Вестготами в Испании, Саксонцами в Англии и Остготами, захватившими Ломбардию в Италии. Однако варвары восхищались Римской культурой, и многое заимствовали из Римской цивилизации. Была сохранена денежно-кредитная система Римской Империи. Византийская Империя страдала от долговых кризисов, хотя ростовщики и менялы были весьма непопулярны. В 567 н.э. Императрица София вызвала ростовщиков и отменила все долговые соглашения и залоги, простив все долги, сделав широкий жест недовольным народным массам.

К году 622 г.н.э. возвысились Арабские страны. Они победили Египет, Сирию и Персию и в 669 г.н.э. произвели нашествие в Малую Азию. В 698 г.н.э., Арабские армии захватили Картахену и в 711 г.н.э. окончательно вторглись в Испанию. Арабская череда побед в Европе, наконец, была прервана во время Сражения Туров в 732 г.н.э. Однако Арабы стабильно управляли Средиземноморьем, что по существу отрезало всю торговлю в Западной Европе. Латинский язык начал исчезать, и повсюду в Западной Европе появились независимые языки. Это время в истории известно как « Темные Века».

Десятое столетие было периодом медленного прогресса. Венеция получила главные концессии в торговле от Константинополя, и это привело к ее расцвету. Ростовщичество становится уважаемой специальностью, так как финансовые средства направлялись на финансирование морских торговых перевозок. Викинги играли доминирующую роль как гаранты безопасности судоходства и морской торговли Северной Европой и Средиземноморьем. Тем временем, Арабское влияние, доминирующее в предыдущем столетии, ослабевает. К одиннадцатому столетию, европейцы изгоняют арабов из Сицилии и Сардинии (1096).В 1095-1270 проходят Крестовые походы. Появляется необходимость переводить крупные денежные суммы для финансирования армии крестоносцев. Это обстоятельство способствует возрождению банковской системы в Западной Европе. Первый Крестовый поход восстановил Итальянское господство в Средиземноморье.

В немалой степени этому успеху способствовала крупнейшая ростовщическая организация того времени - Орден Тамплиеров или Храмовников. Орден храмовников или тамплиеров возник в 1119 году. Орден был создан восьмью представителями ордена ионитов (госпитальеров) выделившимися в отдельное братство. Первым великим магистром или гроссмейстером был избран Гуго де Пайанс. Король Балдуин Второй выделил братству часть собственного дворца, построенного на месте древнего Соломонова храма. Отсюда и название общины - храмовники, тамплиеры. Устав ордена «Бедных братьев Иерусалимского храма» - бедность и здесь положили в основу, был разработан при деятельном участии Бернара Клервоского, позже причисленного к лику святых. Когда в 1102 г. папа Александр III особою разрешительною буллою освободил Тамплиеров от опеки Иерусалимского патриарха и епископов и разрешил им иметь собственное духовенство, то Орден Рыцарей Храма, имевший уже,. в силу особых привилегий, собственное войско, собственную полицию, собственный суд, обладавший громадными денежными богатствами и обширнейшими земельными имуществами во всех государствах Европы, подчиненный непосредственно одному папе, явился настоящим государством в государстве и по богатству и могуществу мог соперничать со многими монархами.

В 1128 году орденский статут окончательно утвердил папа Гонорий Второй на соборе в Труа. Под скипетром гроссмейстера в одной лишь Европе оказалось вскоре 10 тысяч обителей, собственный флот, банковские конторы. Тамплиеры были очень богатыми. Источником этих невиданных богатств была не военная добыча, не пожертвования верующих, не дары монархов, а ростовщичество, поставленное храмовниками на недосягаемый для своего времени уровень. Располагая приоратами во всех государствах Европы и Ближнего Востока, тамплиеры изобрели безналичный перевод денег, когда золото не перевозилось физически, а переводилось со счета на счет по письмам казначеев приоратов. А поскольку приораты храмовников были разбросаны по всей Европе, ни один светский ростовщик не мог оказать клиентам подобных услуг.

Храмовники выдавали денежные ссуды, как правило, под заклад. Если речь шла о королях или влиятельных феодалах, заклад, ради приличия, оформлялся как «передача на хранение». В 1204 году, например, английский король Иоанн Безземельный «передал на хранение» в лондонской «Тампль» коронные драгоценности, а в 1220 году на «хранении» у английских тамплиеров оказалась даже большая королевская печать Англии. Часто тамплиеры брали на хранение важные государственные документы. Так, в парижском замке хранился оригинал договора, заключенного в 1258 году между французским королем Людовиком Святым и послом английского короля Генриха III; в 1261 году там же оказалась и корона английских королей, которая хранилась у тамплиеров десять лет.

Не исключено, что, принимая на хранение важные государственные документы и выдавая под них ссуды королям, тамплиеры ненавязчиво угрожали им шантажом.

Кроме безналичного перевода денег, храмовники придумали множество других банковских новинок. Они изобрели систему банковских представительств, отделили собственно банковское дело от купеческой торговли, изобрели систему чеков и аккредитивов, ввели в обиход «текущий счет». Все основные банковские операции изобретены и апробированы тамплиерами. Первый дошедший до нас договор

займа датирован 1135-м годом. Тамплиеры пользовались неприкосновенностью на любой войне между христианами. Они показали себя ловкими и верными агентами. Связанные родством с благороднейшими фамилиями Европы, они обладали придворным опытом и знали всех. Во всех крупных городах были так называемые темплы, по сути дела представлявшие собой некие банкирские дома.

Таким образом, «бедные рыцари Христовы», не имеющие денег в личном обращении, стали крупнейшими ростовщиками своей эпохи, а парижский орденский дом превратился в центр европейских финансов. Прибыльная торговля, оживленное банкирское и вексельное дело беспрерывно увеличивали огромные наличные средства Ордена, которые хранились в его главном банке - парижском Тампле . Во второй половине 13 века ежегодный доход Ордена достигал 54 миллионов франков. Во время третьего крестового похода английский король Ричард Львиное Сердце, как всегда, остро нуждавшийся в деньгах, продал или заложил рыцарям Храма захваченный им у Византии остров Кипр, за который в 1191 г. тамплиеры заплатили аванс в 40 тысяч безантов (золотых), а 60 тысяч отдали позднее. Орден создал свой банк. Каждое приорство ордена имело его отделение. Коммерсанты помещали в банк золото и другие ценности, а взамен получали векселя. Банк тамплиеров принимал на хранение также сокровища монархов, сеньоров и епископов. Золото монахи пускали в оборот – предлагали его под солидный процент королям, феодалам, епископам, городским коммунам и купцам. Понятно, что орден стал крупнейшим ростовщиком в Европе.

Тамплиеры признавали существование «высшего Бога» — творца духа и добра, и «низшего Бога» — создателя материи и зла. Тамплиеры, признавая двойственность божества, поклонялись не «высшему Богу», а низшему — «Богу зла и материи», ибо от него исходили все земные блага (Шустер, «Тайные общества», т. I, с. 193.)

Идол, упоминаемый всеми историками, был символом того «Бога материи и зла», которому покланялись Рыцари Храма. Он назывался Бафометом, что в переводе с греческого означает «крещение мудростью», и представлял металлическое изображение бородатой головы (по другим источникам Бамофет представлял фигуру с головой козла и женскою грудью). У древних гностиков такое изображение было символом вечносозидающего бога Пана, Бога-Природы. При посвящении рыцаря в мистерии Ордена, ему показывали Бафомета и говорили: «Верь в нее, ей доверься, и благо тебе будет». При этом посвящаемый должен был с непокрытою головою склониться до земли пред идолом.; отсюда происходит и название идола Бафометом (крещение мудростью).

"Черный папа" международного масонства А. Пайк в своей книге "Мораль и Догма" Пайк пишет: "Тамплиеры думали так: мы установим равновесие в мире и будем управлять хозяевами мира". Pike A. Morals and Dogma... Charlston, 1871. Р.817.

По приказу Филиппа Красивого в 1307 году все тамплиеры по всей Франции были в один день арестованы, и против них были выдвинуты фантастические обвинения: якобы тайные обряды ордена требовали от них попирания Христа, плевания на крест, магического союза с дьяволом и проч. Более пятидесяти членов ордена было сожжено на костре "за отказ от признанных преступлений". По некоторым данным, Филипп Красивый был должен тамплиерам огромные суммы. Эти богатства после разгрома ордена перекочевали в казну Франции. Был сожжен и великий магистр ордена Жак Молэ. Как передавалось потом из уст в уста, на костре он призвал Климента V и Филиппа Красивого на божий суд до года и дня. Папа действительно скончался через несколько недель после этого. А спустя пару месяцев, за ним последовал 47-летний французский король...

Историк Михаил Заборов пишет о том времени: “Время было грозное, и обедневшие рыцари спешили в поход “на врага христовой веры”, провозглашенный летом 1095 г. папой Урбаном II (1088 - 1099гг.)... ...Армия впитала в себя немало профессиональных преступников. Обманщики, воры, тунеядцы, грабители и убийцы, как писал летописец Альберт из Экса, в большом количестве вошли в состав крестоносных отрядов. Походы обещали богатую добычу, а гарантированное Урбаном II вечное блаженство на том свете развязало руки тем, которые еще колебались идти на прямой грабеж и иные преступления. Особым преследованиям со стороны крестоносцев подвергались евреи, которые не могли стать под высокую руку церкви. В течение мая-июля 1096 г. в прирейнских городах погибло от рук крестоносцев до 3,5 тысяч евреев. Исчезли некогда процветавшие общины Трира, Майнца, Кельна и Вормса».

«В мае 1182 года царьградская знать и купечество задумали одним ударом избавиться от западных конкурентов и, отведя от себя самих назревшее к тому времени возмущение константинопольских низов, направить его против латинян. Для этого в столице была спровоцирована резня чужеземцев; поднявшийся тогда столичный плебс подверг жестокому разгрому лавки генуэзцев и пизанцев...В начале апреля 1201 г. в результате нескольких встреч с престарелым венецианским дожем Энрико Дандоло (1192-1205) был подписан договор, по которому Венеция на определенных условиях согласилась предоставить крестоносцам корабли...Венецианцы завели в гаванях Византии свои фактории, беспошлинно перевозили товары торговали ими; они добились полного освобождения от таможенного надзора и право постоянно проживать в Константинополе», - пишет М.А. Заборов. Он отмечает: «Хозяйничанье венецианских купцов, арматоров (судовладельцев), ростовщиков на территории Византии, главным образом в столице, часто наталкивалось на решительное противодействие василевсов, которые подчас принимали против «морских разбойников с Адриатики» суровые меры, ущемлявшие интересы венецианской торговли».

После того как власти Византии выдворили Венецианских ростовщиков за пределы своего государства, последние толкнули крестоносцев на разграбление Константинополя.

«...Бесследно пропали почти все произведения византийского ювелирного искусства…

По словам современного писателя Никиты Хониата, крестоносцы нашли столько серебра, золота и разных драгоценностей в домах цареградских жителей, что из бедняков вдруг сделались богачами. В храме Святой Софии крестоносцы изрубили на части и разделили между собой святой престол, слитый из золота с драгоценными каменьями, сорвали все украшения, захватили священные сосуды и утварь. Они навьючивали сокровища в храме и поднимали ударами копий вьючных животных, когда они скользили и падали на мраморном помосте: кровь животных и другие нечистоты оскверняли святилище. Развратная женщина пела непристойные песни и плясала на горнем месте».

Но вопреки всем преследованиям уже к началу XIII века на другом конце Европы в руках ростовщиков скопились огромные материальные ценности в виде золотых и серебряных монет и драгоценностей, которые служили основой меновой торговли того времени. «...В хлебной торговле богатые всегда платили наличными, бедняк же, как и полагается, уступал искушению, к вящей выгоде посредников. Таковы были купцы-ростовщики, которые в Неаполитанском королевстве, как, впрочем, и в других местах, скупали хлеб на корню. Венеция уже в 1227 г. оплачивала свою пшеницу в Апулии золотыми слитками»

Не только спекуляцией хлебом грешили венецианские дожи. Именно они финансировали переброску крестоносцев на судах из Венеции к Константинополю в 1204 году во время четвертого и последнего крестового похода. Это была месть капитала властям Византии за защиту интересов своих граждан.

В итоге торговцы Одиннадцатого столетия стали достаточно богатыми, из их среды вышли новые банкиры, способные предоставлять ссуды королю. Экономическая мощь Венеции продолжила расширяться, и начали появляться более сложные финансовые сделки типа страхования . Но интересно то, что записи и отчеты об операциях того периода практически не сохранились, в отличии от древневавилонских записей на глиняных табличках. Самые ранние записи относятся только к двенадцатому столетию. Из свидетельства мы находим, что нормы процента были довольно высоки в бедных государствах, как Англия, и значительно ниже в главных торговых государствах. В Англии ставка составлял 43 % в год или намного выше, если речь шла о долгосрочных ссудах. При слабом залоговом обеспечении ссуду оплачивали под 80-120 % в год.

Тринадцатое столетие было временем ускоренного экономического развития. Монгольское Завоевание Азии сыграло окончательную роль в разрушении Арабской империи. Это привело к открытию путей для торговли с Китаем Марко Поло. Возросла роль Генуи в торговле, что привело к конкуренции с Венецией, а Флоренция становится сильным международным банковским центром. Но даже в Тринадцатом столетии кредит торговцам и владельцам земли рассматривался, как менее рискованный, чем кредит европейским монархиям. Так Императору Фредерику II ссуды были предоставлены под 30-40 %. Вновь были установлены законодательные ограничения на величину ссудного процента. В испанской Модене максимальная ставка была установлена в 20 %, в то время как в Милане и Генуе максимальная ставка была 15 %, В Вероне - 12.5 %, в на Сицилии -10 %. Максимальная ставка в Англии, однако, осталась в 43 % 1/3. В Германии, возможно, был самый высокий в этот период процент - 173 %.

В 1156 был заключен первый контракт о международном валютном обмене. Два брата взяли ссуду в банке в размере 115 генуэзских монет с условием возврата банковским агентам в Константинополе суммы в 460 византийских золотых монет (византинов). Подобные контракты войдут в обиход в 13 веке.

Развитию европейской экономики с 11 до начала 14 века способствовали коренные преобразования в области сельского хозяйства, начавшиеся еще при Карле Великом и продолжавшиеся на протяжении всего указанного периода.

В 1000 году общая численность населения Европы составляла около 42 миллионов человек. К 1300 году она возросла приблизительно до 73 миллионов, но с 1300 по 1340 год темпы ее роста начали сокращаться из-за опустошительных войн, голода и экономических катаклизмов. Когда же в 1347 - 1351 годах на Европу обрушилась “черная смерть”, прирост населения резко упал и не остановился даже на нулевой отметке: численность населения сократилась приблизительно до 51 миллиона человек. В некоторых городах Италии уровень смертности достигал 50 процентов. Вернуться к высоким показателям роста численности населения, отмечавшимся в эпоху Готики, Европа смогла лишь в начале 18 века.

При феодализме ростовщический кредит выступал в двух основных формах: 1) ссуды мелким производителям-крестьянам и ремесленникам; 2) ссуды феодальной знати.

Однако объектом ростовщической эксплуатации в обоих случаях являлись мелкие производители, так как либо они непосредственно уплачивали проценты по ссудам ростовщикам, либо же эти проценты уплачивались заемщиками-феодалами за счет эксплуатации крепостных крестьян. Главной причиной, побуждавшей крестьян прибегать к ссудам, являлась крайняя неустойчивость их мелкого хозяйства. При любом стихийном бедствии - неурожае, падеже скота и т.п. - мелкий крестьянин оказывался не в состоянии свести концы с концами и должен был обращаться за “помощью” к ростовщику. Крестьяне вынуждены были пользоваться ростовщическим кредитом также для уплаты налогов государству и ренты помещикам. Превращение феодальных повинностей - ренты и налогов - из натуральной формы в денежную обостряло нужду в деньгах и вело к усилению ростовщической эксплуатации крестьянства. К числу заемщиков принадлежали и ремесленники, которые, беря денежные ссуды у скупщиков, были вынуждены не только продавать им товары по крайне низким ценам, но и нередко закладывать ростовщикам средства производства.

В широких размерах к ростовщическому кредиту прибегала феодальная знать - короли и дворяне, которым требовались деньги для ведения многочисленных войн и покупки

предметов роскоши. В качестве крупных ростовщиков выступали, прежде всего, купцы. В широких размерах ростовщические операции вели итальянские купцы из Ломбардии, в связи, с чем ссуда под заклад движимого имущества получила название ломбардной операции. Именно из среды итальянских купцов выделились крупнейшие финансовые компании того времени: Барди, Перуччи, Альберти, Медичи и др.

В широких размерах занимались ростовщичеством церкви и монастыри. Получая от верующих значительные суммы в виде подарков и по завещаниям, а также в качестве вкладов для хранения, они пускали деньги в оборот и выдавали ссуды крестьянам, королям и феодалам.

В деревне мелкими ростовщиками были зажиточные крестьяне, эксплуатировавшие малоимущих односельчан путем выдачи натуральных и денежных ссуд.

Характерные черты ростовщического кредита при феодализме-высокая процентная ставка и большая пестрота ее уровня. Например, в различных городах Германии разрешалось взимать от 21 до 43%. Во многих случаях ставки достигали 100-200% и более: так, в Линдау в 1348 г. ростовщики взимали по ссудам свыше 216% годовых.

Причиной высокого процента по ростовщическим ссудам являлся большой спрос на кредит со стороны нуждавшихся в деньгах мелких производителей, а также феодальной знати при ограниченном - в условиях натурального хозяйства - предложении денег в ссуду.

Экономическое Процветание в тринадцатом столетии достигло своего пика, и это привело к привело к инфляцией и росту финансовых спекуляций. Многие банкиры участвовали в создании депозитных фондов. Развитие итальянских городов было связано со средиземноморской торговлей. В XII веке восстановилась торговля по «дороге пряностей» - арабские купцы привозили товары Востока в Александрию, где их покупали итальянцы, перепродававшие эти товары по всей Европе - но в особенности на знаменитых ярмарках Шампани. Огромные прибыли от этой торговли лежали в основе процветания Венеции и Генуи. Расцвет Флоренции и Сиены был связан с банковским делом. Римский папа поручил ростовщикам из этих городов собирать по всей Европе церковную десятину. Таким образом, в их руках оказались огромные капиталы, в XIII веке в Сиене был создан первый европейский банк – «Большой банк Бунсиньори»; итальянские банкиры ввели в ход векселя, по которым можно было получить деньги у ростовщиков в других городах и странах.

Слово банк происходит от слова «banca», что значит стол, на который средневековые итальянские менялы раскладывали свои монеты в мешках и сосудах. «Bancherii»- так назывались уже в XII веке менялы в Генуе. От слова banca происходит также слово банкрот. Когда меняла злоупотреблял чьим-либо доверием, разбивали стол за которым он сидел- banco rotto ( дословно, переворачивание стола).

Средневековые города начали учреждать общественные банки («montes»). Они учреждались для поддержки государственных финансов. Правительство делало у граждан принудительные займы и выплачивало на них ренту. Впоследствии «montes» стали принимать и вклады, но им не разрешалось взимать проценты.

«Наши компании ныне ведут своими средствами большую часть европейской торговли и питают почти весь мир. Англия, Франция, Италия и многие другие, прежде преуспевающие государства оказались от нас в непокрываемой долговой зависимости, и, поскольку их годовых доходов не хватает даже на выплату процентов по займам, они вынуждены предоставлять нашим торговцам и банкирам все новые и новые привилегии. Наши представители взяли под свою руку сбор налогов, таможню и скупку сырья во многих государствах', - эти строки написал в 30-е годы XIV века Даттео Виллани -флорентийский хронист и по совместительству член правления торгово-промышленной компании Filippo d'Amadeo Peruzzi. Наряду с другими компаниями Флорентийской республики, созданными семействами Барди, Аччаюоли, Бонаккорзи, Кокки и проч., компания Peruzzi проводила в первой половине XIV века политику, которую в наше время назвали бы «глобализацией под контролем корпораций». Сами флорентийские торговцы и банкиры именовали дело рук своих «'золотой сетью». Они первыми предложили коммуне разместить очередной городской заем, за что получили на откуп сбор налогов за помол зерна и винокурение. Торговые компании также начали принимать деньги и драгоценности на хранение под небольшой процент.

Кроме того, флорентийцы с начала XIV века разработали и внедрили в ряде европейских стран массу различных юридических уловок, позволявших им обходить церковный запрет на взимание процентов с долга. Проблему отношения церкви к ростовщичеству мы будем рассматривать позднее.

К началу XIV века сфера влияния католической церкви настолько расширилась, что собирать церковную десятину и другие церковные доходы силами одной лишь папской администрации оказалось довольно сложно. Монастыри и епископы месяцами задерживали платежи, подрывая всю экономику папской курии. Церковь, как никогда, остро нуждалась в деньгах - в Авиньоне строилась новая резиденция папы, там фактически на ровном месте нужно было в кратчайшие сроки возвести целый город.

Уже в 90-х годах XIII века при резиденции папы открылись отделения сиенского банка Большого стола и флорентийских торгово-промышленных компаний Uzziano, Peruzzi и Bardi. Они оказывали престолу Св. Петра услуги по сбору десятины в отдаленных регионах. Вначале компании занимались обычной перевозкой денег на собственном транспорте. Затем была введена практика финансовых гарантий, после чего компании фактически занялись переводом средств. Наконец, когда расходы папского двора в связи со строительством в Авиньоне многократно возросли, флорентийцы предложили

курии получать платежи с определенных территорий авансом за счет их средств - а компании потом сами соберут десятину в срок ее выплаты.

Флорентийцы получили от папы право на 10-процентную маржу при сборе платежей - иначе говоря, компании выкупили у церкви эксклюзивное право нарушать догмат о том, что взаймы нужно давать, ничего от этого не ожидая.

Нарушение догмата оказалось весьма востребованным в большинстве стран христианского мира: в филиалы флорентийских торговых контор стали обращаться европейцы, желавшие поместить или занять деньги под процент.

«Свои деньги на хранение купцам Флоренции отдавали многие бароны, прелаты и другие обеспеченные люди Неаполитанского королевства, Франции, Англии, - пишет хронист Виллани. - Трудно назвать страну, где не знали бы о флорентийских компаниях, которые благодаря своим весьма разветвленным связям и крупным масштабам своей организации готовы ссужать любую валюту почти в любом требуемом количестве».

Сотрудничество с папским престолом открыло компаниям Bardi и Peruzzi массу новых возможностей. Во-первых, они теперь не боялись кредитовать крупных европейских феодалов, которые как огня боялись отлучения от церкви. В конторских книгах Peruzzi, к примеру, есть запись о расходах на получение буллы об анафеме некоему французскому барону, отказавшемуся возвращать долг флорентийцам. Все удовольствие обошлось в 140 флоринов - на дорожные расходы флорентийскому порученцу, ездившему в Авиньон, и на подарок папскому секретарю. Папа Иоанн XXII отлучил орден госпитальеров Иерусалима, задолжавший компании Bardi 133 000 флоринов.

Впрочем, у Bardi был свой эффективный метод задабривания папских чиновников. Компания завела в своем банке «счет Господа Бога», на который ежегодно начислялось 5000 - 8000 флоринов. Эта довольно крупная сумма передавалась папским секретарям на мессу по прощению ростовщичества.

В 1311 году Папа Иоанн XXII рекомендовал компании Bardi и Peruzzi как своих полномочных агентов английскому королю Эдуарду II, искавшему деньги на постройку Вестминстера и на войну против баронской оппозиции во главе с Мортимерами. Иностранцы не имели права находиться на территории Англии более 40 дней, причем чужеземцы обязаны были проживать в домах местных жителей и держать свои товары на их складах. Но в 1311 году Эдуард II, получив 2100 фунтов стерлингов от Bardi и еще 700 - от Peruzzi, отменил большинство ограничений прав иностранцев. С 1312 года операции компаний Bardi и Peruzzi в Британии постоянно расширялись - пропорционально росту задолженности английской короны. В 1314 году флорентийцы получили разрешение торговать во всем королевстве 'для удовлетворения своих интересов и в целях заботы о делах короля'. В 1318 году эти компании получили от английского короля право назначать своих представителей на государственные должности, а в 1324 году - право

на закупку шерсти по всей территории королевства. Наконец, компания Bardi добилась права взимать таможенные пошлины и некоторые виды налогов в доменах короля.

В 1327 году Мортимерам при финансовой поддержке все тех же Bardi и Peruzzi удалось свергнуть Эдуарда II и посадить на трон его наследника - 15-летнего Эдуарда III. Юный король в первые годы правления увеличил долг Англии флорентийцам до астрономической цифры - 1, 7 млн. флоринов. Он объявил войну Шотландии, предъявил свои претензии на корону Франции, что послужило причиной для начала Столетней войны. Все военные расходы велись за счет флорентийских кредитов. Ежегодный доход казны составлял около 60 000 фунтов стерлингов, но он постепенно сокращался из-за льгот иностранным купцам. Англии для погашения долга потребовалось бы либо несколько столетий, либо несколько победоносных войн. Эдуард III проиграл шотландскую кампанию, причем выплата огромной контрибуции проводилась опять же за счет итальянских компаний. В итоге в 1340 году «золотая сеть» лопнула, обанкротив почти всю Европу.

Большая часть средств была предоставлена в долг английскому королю, который объявил, что сочувствует своим верным флорентийским друзьям, но помочь ничем не может, ибо королевская казна пуста. Глава компании Peruzzi осенью 1340 года скончался в Лондоне от сердечного приступа, и в последующие четыре года Bardi, Peruzzi, а также более 30 связанных с ними компаний поменьше объявили о своем банкротстве. За этим последовали «дефолты» папской курии, Неаполитанского королевства, Кипра и других стран, опутанных «золотой сетью».

Беспорядки в Европе, вызванные кризисом средневекового глобализма, продолжались почти два десятилетия. Хронист Виллани записал: «Для Флоренции и всего христианского мира потери от разорения Bardi и Peruzzi были еще тяжелее, чем от всех войн прошлого. Все, кто имел деньги во Флоренции, их лишились, а за пределами республики повсеместно воцарились голод и страх».

В Венеции, правительство требовало, чтобы две пятых всех банковских депозитов были вложено в государственный долг. Мировая экономика испытывала серьезный спад.

Нормы процента в течение четырнадцатого столетия повысились драматично. Италия часто предоставляла ссуды под 50 % преуспевающим Нидерландам, а под сомнительные ссуды норма процента достигала 100 % в год.

В Пятнадцатом столетии богатство стало перемещать в Англию и Голландию, языки этих стран стали главными языками торговли. В центральной части Европы города Женева, Фусбург, Нюрмберг становятся финансовыми центрами, обслуживающей как торговый мост две новых экономических державы с итальянскими кредитными домами. Флоренция восстановила свою былую славу финансовой столицы Европы, а Банкирский Дом Медичи стал самым большим в Европе с филиалами, рассеянными повсюду в Европе и в Северной Африке и Ливане.

Это столетие привело к возрождение частного ростовщичества. Ростовщиками стали чрезвычайно богатые торговцы. Они пользовались высоким уважением в обществе.

Питирим Сорокин отмечает: «В 15 столетии социальная стратификая общества стала огромной. В соответствии с расчетами Лютера, годовой доход крестьянина был около 40 гульденов, дворянина- 400 гульденов, графа , принца или короля- 4,40,400 тысяч соответственно.Около 1500 года нашей эры доход богатого человека равнялся 100-130 тысяч дукатов; среднегодовой доход неметкого ремесленника колебался между 8 и 20 гульденами; доход Карла Пятого предположительно был не менее 4,5 миллиона дукатов. Таким образом, самый высокий доход...превышал средний доход ремесленника в 500 тысяч раз».(Человек, цивилизация, общество. М., изд. Политическая литература,1992).

Состояние Лоренцо Медичи (1440г.) составлял 235137 гульденов, банкира Чиджи (в 1520 г.) - около 800 тыс. дукатов, папы Юлия Второго - около 700 тыс. дукатов. При этом покупательная способность денег до 1500 г. была в 5 раз больше, чем в конце 19 века. Торговля не была больше главной целью - каждый хотел приобрести больше денег, а не земли.

Однако, после краха «золотой сети» кредит правительству или короне был все еще очень сомнителен и во Франции и Англии. Те, кто желали предоставлять короне ссуды, делали это по высоким нормам процентов. Чарльз VIII , король Франции, как известно, оплачивал от 42 % до 100 % по ссуде Банковскому дому Саули из Генуи, чтобы финансировать его вторжение в Италии, после того, как давать кредит отказался Медичи.

Поскольку правительства вынуждали население к предоставлению ссуд без выплаты по ним процентов, а это вызывало массовый отказ, то в пятнадцатом столетии возникли предпосылки для развития государствами организованного налогообложения.

В итоге, начиная с 1462 г коммерческие нормы процента снизились в Италии от 10-12 % до % 5 % -8. В городах Италии появились общественные кассы, известные как « montes pietatis» , где хранились деньги населения и предоставлялись ссуды. Montes pietatis были предназначены, чтобы обеспечить намного более разумные нормы ссудного процента в пределах 6 % по сравнению с нормальными нормами процента у ростовщиков под залог 32.5 % -43.5%. Некоторые ломбарды в течение этого периода были юридически ограничены ставкой в 20 %, как имел место во Флоренции.

Идею ломбарда, основанного на пожертвования и дающего ссуды под минимальный процент (5%) или даже безвозмездно,- Монте де Пиета, выдвинул Монах Варавва Интермензис. Особенно энергично боролся за его внедрение другой монах - Бернардино да Фельтро. Он сталкивался с ожесточенным сопротивлением богачей, из одних городов его изгоняли, в других он побеждал. В частности, во Флоренции под его влиянием в 1487 г. было принято постановление о создании такого банка, но, как считали некоторые современники, еврейские ростовщики за взятку в 20000 гульденов добились от Лоренцо Медичи отмены постановления и изгнания да Фельтро. Такую меру провел потом Саванаролла, но и его успех был недолговечен. Интересно отметить, что низвержение и казнь Саванароллы были делом рук папы Александра VI Борджиа, происходившего из крестившихся испанских евреев, враги обвиняли его даже в том, что он был марраном, т.е. тайно исповедовал иудаизм. (Это обвинение исходило от будущего папы Юлия II и приведено в хронике Сигизмунда Тацио за 1492 г.), как пишет Зомбарт В. в книге Буржуа. (М., 1994.).

В 16 столетии возникла особая банковская операция, называемая жиро (от итал. giro - круг, оборот): если два лица, из которых одно должно было заплатить другому, имели вклады в одном и том же банке, то вместо передачи наличных денег банк списывал по приказу владельца денег (жироприказу) требуемую сумму со счета одного и приписывал ее к счету другого. К XVI в. появились банки, специализирующиеся на операциях жиро. Такие банки получили название «жиробанки» (переводные банки).

Например, «Banco del Giro» (Венеция, основан в 1584 г., получил это название в 1619 г.), «Wisselbank» (Амстердам, основан в 1609 г.), «Wechsel-Banco» (Гамбург, 1619 г.) и др. С развитием торговых связей такие удобные безналичные жирорасчеты стали производиться не только между вкладчиками одного и того же банка, но и между вкладчиками банков разных городов и даже стран. Одним из прообразов таких расчетно-клиринговых центров (как мы бы назвали их сегодня) были так называемые вексельные мессы (ярмарки) - 4 раза в год на протяжении XVI-XVII вв. (т. е. еще до образования специальных жиробанков) несколько десятков банкиров встречались в каком-либо городе (сначала во французских городах, затем преимущественно в итальянской Пьяченце) и производили взаимный зачет встречных обязательств, обслуживая, таким образом значительную часть европейского торгового оборота. Эта «вексельная месса», именовавшаяся «fiere di Bisenzone» (от французского города Безансона, в котором проводилась в 1535-1568 гг.) и сохранившая свое название и в дальнейшем, контролировалась в основном генуэзскими банкирами.

Постепенно банкиры, убедившись, что никогда вкладчики не требуют одновременного возврата всех вложенных средств, пришли к мысли пускать часть собранных денег в оборот. Так, с течением времени банки начинают сами платить вкладчикам некоторый процент как вознаграждение за передачу им во временное пользование своих денежных капиталов, которые эти банки употребляли для выдачи кредитов. Так сложился новый вид банков - вкладных (депозитных), становящихся посредниками между лицами со свободными средствами и нуждающимися в кредите.

Мы уже знаем, что географическим центром раннего кредита были итальянские торговые города-государства, прежде всего Венеция, Генуя, Флоренция. Развитие средневековых городов- арены ростовщичества, так описывается известным исследователем истории ссудного процента Сильвио Гезелем :“Город - это и законники, которые пишут (бумаги) для тех, кто писать не умеет, эти зачастую лжедрузья, мастера-крючкотворы и даже ростовщики, которые заставляли подписывать долговые расписки, взимали тяжкие проценты и захватывали отданные в залог имущества. С XIV в. лавка ломбардца была ловушкой, куда попадался берущий ссуду крестьянин. Начинал он с заклада своего кухонного инвентаря, “кувшинов для вина”, земледельческих орудий, потом - скота, а в конечном счете - своей земли”.

С развитием средневековых городов связано и становление так называемого четвертого сословия- Novus Ordo. Novus Ordo переводится ведь не только как “новый порядок”, но и как “новое сословие”. В идее четвертого сословия проявилась сама квинтэссенция динамичного состояния мира, смены, ломки мировоззрения человека Средневековья. Контур нового класса проступал в нетрадиционных торговых схемах, в пересечении всех и всяческих норм и границ (как географических, так и нравственных).

Диапазон его представителей — от ростовщиков и купцов до фокусников и алхимиков. Так, в немецкой поэме XII в. утверждалось, что “четвертое сословие” — это класс ростовщиков (Wuocher), который управляет тремя остальными. А в английской проповеди XIV в. провозглашалось, что Бог создал клириков, дворян и крестьян, дьявол же — бюргеров и ростовщиков [Ле Гофф 1992]. Иоанн Солсберийский (ок. 1115 - 1180) отводит ростовщикам весьма нелестную функцию в “общественном теле”, уподобляя их желудку и кишечнику.

Весь глубинный смысл этой идеи, повторявшейся все чаще по мере развития сферы денежного хозяйства, подробно представлен в живописных образах ада на фресках из коллегиальной церкви Сан-Джиминьяно. Дьявол испражняется золотыми монетами в рот жирного ростовщика. «Если раньше дородными изображали только монахов и

священников, то теперь эта привилегия распространилась на членов нового братства, под властью которых находились деньги - предмет почти столь же загадочный и безликий, как и толпа», -пишет Элик Маклин. (Средневековые города).

С развитием городского хозяйства сама жизнь способствовала более широкому признанию и распространению ростовщических операций. С появлением возможности производительного и прибыльного помещения свободных капиталов кредитор терял возможность извлечь выгоду из тех предприятий или операций, которые могли представиться ему за время отсутствия денег. Лишение вероятной прибыли требовало вознаграждения, так как нарушался основной для канонического права принцип — эквивалентности обмена. В самом деле, должник благодаря чужим деньгам обогащался, а кредитор вследствие отсутствия капитала терпел убыток. Но возможность прибыльного помещения капиталов не была сначала явлением общим, она не подразумевалась сама собой, как сейчас. Поэтому, если ростовщик требовал процент к сумме долга, он должен был доказать, что действительно имел возможность дать прибыльное употребление своему капиталу и что не мог воспользоваться таким случаем единственно из-за отсутствия свободных денег.

К XVI в., когда производительное и прибыльное помещение капитала стало обычным явлением, тогда банкиру достаточно было доказать принадлежность капитала купцу или торговое или промышленное его назначение, чтобы иметь основания требовать вознаграждения за занятый капитал. Кроме того, когда капиталы стали вкладываться в разного рода деловые предприятия, успех и само существование которых всегда связаны с риском, возникла опасность потерять сам капитал. Таким образом, появилось еще одно основание брать некоторый излишек сверх суммы долга в виде страховой премии.

Тем не менее, схоласты допускали процент, когда для заимодавца возникал риск потерять деньги или он терял возможность получить доход. Эти тонкости фактически приоткрыли двери для проникновения ссудного процента в «легальную» экономику. В результате церковь разрешала займы государю и государству; прибыли торговых товариществ. Даже помещение денег у банкира, которое церковь осуждала, станет разрешенным, коль скоро доходы от них скрывались под видом участия в предприятии.

Фернан Бродель, крупнейший историк мирового рынка, отмечал: «Дело в том, что в эпоху, когда экономическая жизнь стала вновь стремительно развиваться, пытаться запретить деньгам приносить доход было пустым делом. Города росли как никогда раньше. Набирала силу и энергию торговля. Как же было кредиту не распространиться по всем оживленным областям Европы - Фландрии, Брабанту, Геннегау, Артуа, Иль-де-Франсу, Лотарингии, Шампани. Бургундии, Франш-Конте, Дофине, Провансу, Англии, Каталонии, Италии? Окончательный разрыв с религиозной традицией произошел ещё в 1545 году с написанием письма Кальвином о ростовщичестве. В нём он писал следующее: «Следует воздать своё теологии, своего рода неприкосновенной моральной инфраструктуре и своё законам человеческим, судье, юристу, закону. Существует дозволенное законом ростовщичество среди купцов (при условии, что рост будет умеренным, порядка 5%) и ростовщичество недозволенное законом, когда оно противоречит милосердию. Господь вовсе не запрещал всякого барыша, из которого человек мог бы извлечь свою выгоду. Ибо что бы это было? Нам пришлось бы оставить всякую торговлю». Таким образом, у пуритан были полностью развязаны руки ».

Отныне каноническое право закрепило оправданное взимание процента ради сохранения эквивалентности обмена. Запрещалось лишь взимание лихвы (сверхприбыли ростовщика), usura (лат.) — приращение суммы долга, не находящее себе оправдания в признанных основаниях роста. Различие между законным ростом и лихвой в европейской экономической мысли было введено в начале XIV в. С тех пор законодательство не запрещало взимание процента вообще, а устанавливало лишь официальный максимум ссудного процента. Однако законодательно установленный максимум величины процента был на самом деле лишь минимумом реально взимавшегося. Естественно, что ростовщики (их еще называли “золотых дел мастера”) не давали ссуду под процент, меньший официального “максимума”. Им это было невыгодно: спрос на деньги был велик — крупные заемщики-феодалы не хотели лишать себя удовольствий, а возможностей обходить светские и религиозные запреты было множество. Например, деньги давались беспроцентно на заведомо короткий промежуток времени и рост тогда считался допускаемой законами платой за понесенные убытки из-за несвоевременного возврата. Иногда в документе о якобы беспроцентном займе сразу записывалась сумма, большая фактически занимаемой; лихва, в конце концов, могла выдаваться просто как “подарок” должника кредитору и т. п.

Впрочем, уже начиная с XVI в. с произведений Ж. Кальвина, а особенно после выхода в свет трактатов Дж. Локка “Соображения о последствиях понижения процентов на денежные капиталы” (1691 г.) и И. Бентама “В защиту роста” в экономической мысли окончательно закрепилось положение о научной состоятельности и справедливости ростовщической деятельности. Однако к тому времени древнее “стихийное” ростовщичество уже стало неэффективным. Сравнительно высокий процент, отрицательное отношение населения, неопределенность условий займа и, главное, появление буржуазии, слоя предпринимателей, которому необходимы были займы уже не как платежные или покупательные средства, а как капитал, вкладываемый в дело, — все это привело в итоге к развитию цивилизованного кредита, к появлению первых банков современного типа.

Ростовщический капитал подрывал и разрушал феодальные формы собственности. В конце 16 века английский купец и автор памфлетов на экономические темы Даддт Норт писал: « В нашей стране деньги, отдаваемые под проценты, гораздо менее, чем в десятой своей части идут в руки предпринимателей…они ссужаются, главным образом, для покупки предметов роскоши, выдаются на расходы людям, которые хотя и являются крупными землевладельцами, но тратят их гораздо быстрее, чем приносит им их землевладение…». Ссуды выдавались, как правило, под залог земли, и именно это является причиной того, что через некоторое время помещики оказывались в долгах.

Кредит использовался непроизводительно и не только не был фактором расширенного воспроизводства, но вел даже к упадку производства, ибо значительная часть дохода феодалов, и особенно мелких производителей, поглощалась уплатой процентов ростовщикам и, следовательно, не могла быть вложена в собственное хозяйство.

На последней стадии феодализма, в период его разложения, ростовщический капитал способствовал созданию предпосылок для капиталистического способа производства.

С одной стороны, в руках ростовщиков накоплялись большие денежные богатства, которые впоследствии могли превратиться из ростовщического капитала в функционирующий капитал, вкладываемый в капиталистические предприятия. С другой стороны, ростовщическая эксплуатация крестьян и ремесленников вела к их разорению, пролетаризации, а, следовательно, ростовщический капитал способствовал образованию класса наемных рабочих.

Ростовщический капитал сам не создает никакого нового способа производства, но имеет тенденцию консервировать тот способ производства, который обеспечивает ему наиболее широкое поле деятельности. Возможность получения высоких доходов от ростовщических операций задерживала вложение денежных капиталов в промышленность. Эта двойственная роль ростовщического кредита была вскрыта Марксом, который писал: «Настоящим способом подчинения капитала, приносящего проценты, промышленному капиталу является создание свойственной ему формы - кредитной системы”.

К концу средних веков государство, наконец, перестает бороться против любой формы кредитов и пытается не допустить ростовщичества регулированием высоты процента. В 1545 г. в Англии максимальной была объявлена ставка 10% в год. В 1624 г. она снижена до 8%, а в 1652 г. - до 6%. Другие страны действовали похожим образом. Например, в 1640 г. в Нидерландах была установлена максимальная ставка процента в размере не выше 5%, во Франции в 1601 г. был установлен максимальный процент 6%. В России такой закон ввели в 1754 г., а максимальный процент был тоже равен 6%.

Резюмируя историю ростовщичества в средние века, можно сослаться на слова Фернана Броделя : «Феодальный строй являлся устойчивой формой раздела в пользу помещичьих семей земельной собственности - этого фундаментального богатства, - и имел устойчивую структуру. "Буржуазия" в течение веков паразитировала на этом привилегированном классе, жила при нем, обращая себе на пользу его ошибки, его роскошь, его праздность, его непредусмотрительность, стремясь - часто с помощью ростовщичества - присвоить себе его богатства, проникая, в конце концов, в его ряды и тогда сливаясь с ним. Но в этом случае на приступ поднималась новая буржуазия, которая продолжала ту же борьбу. Это паразитирование длилось очень долго, буржуазия неотступно разрушала господствующий класс, пожирая его. Однако ее возвышение было долгим, исполненным терпения, постоянно откладываемым на век детей и внуков. И так, казалось, без конца.…В долгой исторической перспективе капитализм - это вечерний час, который приходит, когда все уже готово». ( Игры обмена).

Предыдущая глава

Следующая глава